Феликс НАНИЕВ: «Если бы не штанга, быть мне оперным певцом»

Залина ПЛИЕВА

Редакция сайта «Осетия спортивная» всегда открыта для действующих спортсменов, тренеров, ветеранов спорта. У всех, кто переступает наш порог, совершенно непохожие, но такие интересные судьбы. Очередным нашим гостем стал Феликс НАНИЕВ из очень спортивного, славного людьми и делами осетинского селения Ногир.

Наверняка для любителей спорта со стажем это имя говорит о многом. Ведь Феликс Наниев – первый тяжелоатлет из Осетии, который стал мастером спорта международного класса и первым рекордсменом мира. Он – двукратный чемпион СССР, серебряный призер Кубка Союза, победитель международных турниров «Олимпийская неделя» в Берлине и Кубка «Паннония» в Венгрии, арбитр международной категории, заслуженной работник физической культуры РСО-Алания. А, кроме того, удостаивался специальных призов в Вене и в Каире за лучшую атлетическую фигуру.

Те, кому довелось видеть Феликса на помосте, в один голос утверждают, что он обладал молниеносной для штангиста реакцией, непоколебимым, «железным» характером. А вот в жизни он оказался очень тонким и разносторонним человеком, о каких с восклицанием говорят: «Творческая натура!».

Легенда XX века Феликс Наниев успешен в тяжелой атлетике и как тренер. Он воспитал много сильных штангистов, один из которых – Тимур Таймазов – добился высшего достижения, став олимпийским чемпионом.

– Феликс Магрезович, как начинался ваш путь в тяжелой атлетике?

– Начинал я вовсе не со штанги, а с борцовского ковра у нашего знаменитого Асланбека Захаровича Дзгоева, заслуженного тренера СССР. А когда подружился со штангой, какое-то время даже умудрялся эти два вида спорта совмещать.

– Тренер не был против?

– Он мне не запрещал. Захарович интеллигентнейшим человеком был.

– А кто стал вашим наставником в штанге?

– Сначала я занимался у Руслана Семеновича Алборова в Ногире. Он научил меня азам тяжелой атлетики. Потом, через какое-то время, меня взял к себе на стадион «Динамо» во Владикавказе Владимир Петрович Акоев, в тяжелой атлетике не менее известный и знаменитый, чем Дзгоев в вольной борьбе, и тоже заслуженный тренер СССР.

– Сегодня не жалеете о том, что тогда оставили вольную борьбу?

– Ни на секунду. Борьба все-таки не совсем «мой» вид спорта. Сейчас я это еще лучше понимаю и благодарю судьбу, что она привела меня в тяжелую атлетику.

В штанге мои результаты быстро стали расти. В 1969 году, когда мне было девятнадцать, я уже выполнил норму мастера спорта. А через полтора года вошел в сборную Союза.

– Во многих ли соревнованиях довелось поучаствовать?

– О-о, их столько проводилось! На некоторые я даже не успевал. Ведь помимо официальных соревнований, мы выезжали на всевозможные международные турниры. Как правило, это происходило за счет средств того спортивного общества, которое мы представляли, либо нам оформлялась командировка по линии спорткомитета.

Это сейчас стартов практически нет, а в мое время тяжелая атлетика была одним из самых зрелищных видов спорта, привлекающих массу болельщиков. На крупных соревнованиях по штанге иной раз не так-то просто было попасть на трибуны или в зрительный зал.

– Неужели во времена СССР тяжелая атлетика была настолько популярна?

– Конечно. Сейчас штанга вообще не пропагандируется, хотя практически ни один вид спорта без нее не обходится. По мне штанга такая же «королева спорта», как и легкая атлетика.

– А где для советских штангистов проводились сборы?

– Союзного масштаба – обычно в Подольске, в Сочи, в Феодосии. У нас и условия были совершенно другие. По сути, мы были на полном государственном обеспечении. Вот вспоминаю сейчас ту эпоху, вижу перед глазами тех, кто был рядом, и хочу особо отметить: сколько же у нас было порядочных, культурных, образованных спортсменов! Не зря государство так пеклось о спорте, считая его делом государственной важности. И, на мой взгляд, спорт – самый лучший воспитатель, а штанга – лучшее лекарство для здоровья человека. Не для всех подряд, конечно, у кого-то могут быть медицинские противопоказания, но для большинства – точно.

– Вы были членом легендарной сборной СССР. Это было время чемпионов. Как бы охарактеризовали своих основных соперников и одновременно товарищей по сборной команде?

– Соперники у меня были сильные – Рыженков, Павлов, Иванченко. Но они же вне помоста были и моими хорошими приятелями.

– А что скажете о штангистах Осетии того времени.

– Наше поколение, без преувеличения, было одним из лучших – это Асланбек Еналдиев, Владимир Карсанов, Виктор Рамонов, Петр Дзбоев… Спортивный уровень у всех ребят был разным, но в жажде спортивной победы и в человеческой порядочности мы точно никому не уступали.

– Вы с таким усердием о других рассказываете, а ведь ваш родной брат Руслан Наниев тоже был хорошим тяжелоатлетом?

– Руслан был физически очень сильным, собранным на помосте, одним из лучших мастеров спорта СССР в свое время. Его сыновья в нас пошли. Старший Алан уже тренером работает. Сейчас они с младшим Тимуром на молодежном чемпионате мира в Малайзии. Надеюсь, порадуют!

В таком случае скажу и о нашем двоюродном брате Викторе Наниеве. Он после меня трижды устанавливал мировой рекорд, стал мастером спорта международного класса, таким выносливым спортсменом был, что не передашь. Мне, Руслану и Виктору помешали травмы, а то могли намного выше подняться.

– Вот вы говорите, что в ваши времена было много соревнований. А какие все-таки стали главными для вас?

– Каждый старт оставил в моей жизни определенный след, но все же чемпионат СССР в 1971 году, где мною был установлен мировой рекорд в толчке – 194,5 кг, вспоминаю с особенным трепетом.

– Ваш рекорд – исторический момент для тяжелой атлетики Осетии. Вы первым проторили дорогу к высшим мировым достижениям. Планировали ли вы до соревнований рекордный результат?

– Мы с Акоевым вообще на 200 кг метили, хотя установить рекорд мира и превзойти предыдущее достижение хотя бы на полкилограмма чрезвычайно сложно. Но я такие сумасшедшие тренировки тогда делал, был в такой хорошей форме, что мы замахнулись на запредельную высоту. К этому чемпионату страны я начал подготовку задолго, а ближе к соревнованиям, как назло, подхватил простуду и чуть ли не два месяца выбыл из тренировочного процесса. Но, оказывается, грипп пошел мне впрок – я отдохнул, восстановил нервную систему.

– Вы два года подряд – в 1970 и 1971 годах – становились сильнейшим штангистом СССР. Говорят, вы попали тогда в орбиту многих именитых тренеров. Кто тогда возглавлял сборную страны?

– Алексей Сидорович Медведев. Он, как и другие тренеры сборной, сразу заметили, как я подтянулся. Один из них, легендарный Рудольф Плюкфельдер, тренировавший Давида Ригерта, приглашал меня перейти к нему. Передо мной стоял трудный выбор. Я, конечно, не мог так легко «перебежать» к другому тренеру, пусть и к Плюкфельдеру. Но вопрос отпал сам собой, когда тот узнал, что, возможно, я могу сменить вес. Он сразу исчез. А позже признался: «Сынок, извини, но если я буду тебя тренировать, ты через полгода моего Давида выиграешь».

– Череповецкий старт, где вы обратили на себя такое внимание, установили мировой рекорд, и стал главным в вашей спортивной биографии?

– На главном старте, а для любого спортсмена это – Олимпиада, мне так и не довелось выступить. В 25 лет пришлось уйти с помоста навсегда. В 1972 году должен был ехать на Олимпийские игры в Мюнхен, но заболел и целых 45 дней пролежал в реанимации. Если бы не болезнь, даже на одной ноге бы стал олимпийским чемпионом. Стопроцентно. Настолько я тогда уверенно себя чувствовал. Потом в 1975 году снова получил травму – и другая Олимпиада пролетела мимо. Не повезло, одним словом.

– Вам приходилось сгонять вес?

– Не часто, но приходилось.

– До 1972 года, пока жим не исключили из программы соревнований, в тяжелой атлетике было три упражнения. В настоящее время их два – толчок и рывок. Почему?

– Жим – классическое упражнение, его отменили после Олимпийских игр 1972 года. Одним из аргументов стало трудность объективного судейства, мол, со стороны спортсменов существует слишком много уловок. Другое объяснение этого шага – якобы из-за жима у спортсменов травмировалась поясница. Но я бы так не утверждал. На мой взгляд, это просто-напросто было выгодно американцам, так как наши богатыри их все время в жиме превосходили.

– А вам самому какое упражнение больше импонировало?

– Мировой рекорд я установил в толчке, но в принципе все три упражнения мне давались в охотку. Ни к одному антипатии не испытывал. А такие штангисты, которые какое-то из упражнений выполняли «через не могу», и на самом высоком уровне были.

– Вы побывали во многих странах. Где больше всего понравилось?

– В Австрии – сердце Европы. Меня просто потрясла там архитектура. Она бесподобна!

– Спортсмен, для которого так важно в жизни искусство – довольно редкий экземпляр. Откуда такая тяга?

– С детства люблю рисовать, обожаю живопись. Но, чтобы профессионально рисовать, надо прежде научиться копировать, а это требует много времени и сил, которых в свое время я не нашел. Штанга отнимала у меня все. Бывало, на сборах выйду на улицу, увижу что-то интересное, красивое или кого-то – и тут же делаю наброски. Если бы не спорт, непременно бы стал художником или оперным певцом.

– Вокал тоже входит в круг увлечений Феликса Наниева?

– Я ведь даже в консерваторию поступал в Киеве. На вступительном экзамене спел три арии, два романса и три неаполитанские песни. Но по определенным обстоятельствам пришлось эту затею оставить. По большому счету, перед вами должен был бы сейчас сидеть певец, а не штангист.

– Поскольку с музыкой вы, как выяснилось, на дружеской ноге, на каком уровне, по-вашему, современное искусство пения?

– Попсу, как модно нынче говорить, не слушаю. Рок – тоже. Это не музыкальная композиция, а какой-то набор несвязных, непонятных слов. Признаю исключительно классику. Ценю творчество итальянских оперных исполнителей – Титта Руффо, теноров – Марио Ланца, Франко Корелли, Бениьямино Джильи, Марио Дель Монако. Из российских – мне нравится Анна Нетребко, до нее – Владимир Атлантов. Из осетинских – выделю Хасана Кочиева, но ему бы больше работать над собой, это пошло бы только на пользу. Эдуард Дауров очень талантлив. Бацазов – классный баритон. Очень мне импонировал вокал Долорес Билаоновой. Она – шедевр осетинской оперы.

Я люблю героические песни. Голоса у нас есть, но им учителя нужны. А те, кто уезжает учиться за пределы республики, редко возвращаются.

– Поэзией случайно не увлекались?

– Стихи не пробовал, а афоризмов собственного сочинения у меня немало.

– Один – специально для читателей сайта «Осетия спортивная»?

– Стареть скучно, но нет другого способа долго прожить!

– Хорошо сказано! Не думали издать свой сборник афоризмов?

– Пока нет. Есть еще резервы для творчества.

– Из фехтовальщиков кого ни спроси, всем безумно нравится «Три мушкетера» Дюма. А что в ваших литературных предпочтениях?

– В молодости взахлеб читал «Спартак» Джованьоли. И не один раз. Перечитывать роман, даже понравившийся, не в моих привычках. Но «Спартак» – вещь особенная, о силе и торжестве человеческого духа, который сломить невозможно.

– Вот с помощью «Спартака» мы и вернулись в мир спорта, где сила духа тоже решает если не все, то очень многое. Когда вы решили заняться тренерской работой?

– В 1983 году в Ногире открыли зал для штанги, тогда и начал заниматься с ребятами. И всегда старался донести до учеников, что штанга – спорт не только сильных, но, прежде всего, мужественных, целеустремленных, трудолюбивых людей.

– Тимур Таймазов – ваша первая «ласточка»?

– Не только. Наряду с ним у меня тренировались Скодтаев, Хугаев. У меня много хороших ребят было. Тимур просто был очень трудоспособным, как резина. Я считаю, спортзал – это лаборатория. В тренировочном процессе у каждого тренера должна быть научная программа, учитель обязательно должен вести журнал, где нужно все, до мелочей фиксировать. Каждая тренировка должна быть расписана от и до.

– Какова нынешняя ситуация в тяжелой атлетике в Осетии? Есть ли и у кого перспективы?

– Надежд – навалом. К примеру, у Руслана Албегова – самого сильного человека в России. У того же Тимура Наниева, Тогоева, Касабиева, Гаглоева. Из девочек отличные шансы у Царукаевой, Качаевой, Туриевой.

– Как, кстати, вы относитесь к женской тяжелой атлетике?

– С сегодняшним мировоззрением ничего страшного в этом не вижу. Каждому, как говорится, свое. Чем девушка будет пить, курить, колоться и шататься по улицам – пусть лучше штангу тягает.

– Но это вы сейчас так рассуждаете, переходя, на мой взгляд, из крайности в крайность. А когда сами выступали, могли представить прекрасный пол в штанге?

– Нет, и во сне бы такое не представил. В мое время стереотипы были иные, вы не забывайте. Тогда и отношение к девушке было другим, ее больше уважали.

– Ну, так и скажите о качествах, которые вы особенно цените в женщинах?

– Правду, преданность и чистоплотность.

– Можно ли возродить былую славу мужской тяжелой атлетики в республике?

– Талантливыми ребятами Осетия никогда не была обделена. Весь вопрос в уровне и в системе поддержки. Вот недавно мы были на сборе здесь, под Владикавказом, в «Сосновой роще», и так хорошо ребята поработали. Но единичный выстрел ничего не даст, если хотя бы четыре-пять раз мы имели бы возможность находиться на сборах, результаты бы более высокие показывали.

– Что пожелаете молодым штангистам в такой ситуации, когда нет гарантий стабильной и полной поддержки спорта в минимально необходимых объемах?

– Желаю, несмотря ни на что, еще усерднее заниматься на тренировках, быть более требовательными к самим себе. Когда результаты и победы приходят через дополнительные трудности, они и становятся более ценными, более желанными. А, значит, всем нам, спортсменам, тренерам и болельщикам – исполнения желаний.